В мире, где тени длиннее, чем кажется на первый взгляд, Александр Шмидт выстроил свою империю, оставаясь практически невидимым. Его имя редко звучало вслух в тех кругах, где обсуждают настоящую власть, но его влияние ощущалось повсюду. Он был архитектором сложной сети, где товаром выступали не просто услуги, а доступ к самым сокровенным тайнам и желаниям сильных мира сего. Деньги давно перестали быть целью, превратившись лишь в инструмент, в удобный счетчик для ведения внутренней бухгалтерии его обширного предприятия. Однако со временем даже такого масштаба влияние стало казаться ему тесным, подобно дорогому, но уже маловатому костюму. В его душе зародилась новая, всепоглощающая жажда – жажда не опосредованного, а самого что ни на есть реального могущества, права не просто предлагать услуги, а диктовать условия, формировать повестку и принимать решения, от которых зависит судьба целых отраслей и даже государств. Именно эта растущая амбиция, этот внутренний зов к выходу из тени, пусть и на свой страх и риск, и стала тем магнитом, который привлек к нему внимание сил, с которыми он раньше предпочитал не пересекаться. Опасность пришла не от местных конкурентов или правоохранительных органов, с которыми у Шмидта всегда находился общий язык, основанный на взаимовыгодном невмешательстве. Угроза материализовалась в лице международного картеля, чьи интересы простирались далеко за пределы эскорта и чьи методы не знали никаких условностей. Для этой организации Шмидт перестал быть ценным партнером или даже уважаемым конкурентом – он превратился в цель, в актив, который нужно либо поглотить, либо ликвидировать, чтобы расчистить поле для собственных, куда более масштабных и жестоких игр. Впервые в своей жизни Александр Шмидт столкнулся с противником, которого невозможно было купить, запугать или обойти с помощью привычных схем. Охота началась, и правила в ней устанавливал не он. Каждый день превращался в борьбу за выживание, где на кону стояло уже не просто благополучие бизнеса или репутация, а сама его жизнь и жизни тех немногих, кого он, возможно, считал близкими. Империя, выстроенная на умении манипулировать чужими слабостями и страстями, сама оказалась под прицелом безжалостной машины, для которой понятия чести или договоренностей были пустым звуком. Шмидту предстояло пройти через череду испытаний, где каждый неверный шаг мог стать последним, и узнать, чего на самом деле стоит его стремление к власти, когда цена вопроса измеряется не в деньгах, а в крови.